«Совершенно секретно»
Большую часть своих мыслей он навсегда унёс с собой. Специфика работы над сверхсекретными проектами ВМФ СССР. Просто так их учили: «каждое слово может быть использовано против тебя» или «враг не дремлет». Поэтому нам с братом искренне завидовал, что мы можем рассуждать на все темы открыто. Он, создатель всех советских авианосцев, не знал даже такого тона - безапелляционного высказывания своих мыслей. Он научил меня сомневаться. Выросший в пролетарском окружении и будучи совершенно засекреченным, но в то же время выездным, он не был членом КПСС. По тем временам - это подвиг гражданского мужества. Хотя по статусам и положению был обязан быть в череде «строителей коммунизма». Он не хотел быть конъюнктурщиком. Наверное, тоже сомневался в правильности коммунистического пути развития и родной страны, и родного судостроения. По долгу службы он, отлично владевший английским языком и всегда обеспеченный всей необходимой литературой о «потенциальном противнике»,никогда не высказывался, а боролся за качество наших «Заказов».
В то же время от десятков тысяч выдающихся людей того времени не осталось даже воспоминаний.
А еще фантастическая скромность и умение не выпячивать себя и свои достижения. Этот гриф сыграл с судостроением Николаева и уникальным военным кораблестроением, которое досталось Украине, злую шутку. Вся уникальность этих людей и их работы оказалась никому не нужна. Они ждали, что о них вспомнят и предложат пути выхода из сложной ситуации, а о них в Украине не могли вспомнить, потому что забыли даже о существовании.
В Независимой Украине сложились другие условия решения проблемных вопросов. Если ты не кричишь и не угрожаешь, например, своим мусором, то ты никому не нужен. О тебе и твоих проблемах постараются вообще не вспоминать.
Для спасения судостроения необходимо было 5 миллиардов гривен. А тогда дали 25 миллиардов шахтерам, которые громко стучали касками и имели ловких лоббистов, которые с ноги открывали любые двери.
Корабелы на такой шаг были просто не готовы. Они молча и гордо, подобно самураям, ждали своей участи и поясняли сами себе, что значит кому-то гораздо хуже, чем им.
Хотя, направь тогда Украина свои слабые усилия на спасение судостроения, авиации и космоса, - то мы бы сегодня имели совсем другие цивилизационные устремления.
А вместо этого в режиме секретности был фактически уничтожен на стапеле настоящий венец карьеры ОТЦА – «ядерный тяжелый авианесущий крейсер». При этом, все экономические выкладки этой операции показывают, что наших великих «корабелов» обманули и за копейки порезали уникальный Заказ на металлолом.
Никто помочь им не мог, потому что они молчали и кричали «совершенно секретно». Их не слышало общество, их не слышала страна, им даже не могли прийти на помощь мировые гиганты. Тогда. Судьба «Варяга», проданного КНР за 20 миллионов долларов (по цене плавучего металлолома), только доказывает, что их использовали. При этом, вся плеяда выдающихся и героических ушла из жизни или была отстранена от поиска выхода из сложной ситуации.
Однажды, будучи в Китае в составе делегации украинских журналистов, увидел газету с фотографиями нашего «Варяга», который входил в состав ВМФ КНР. Попросил перевести. И услышал, что благодаря покупке у Украины ТАКР «Варяг», Китай сэкономил 5 миллиардов долларов и 50 лет времени для создания своего первого авианосца.
Наши николаевские корабелы тогда были бриллиантами в короне экономической независимости Украины. Но из-за «совершенно секретно» их даже не распродали, а просто обрекли на «голодную» и медленную смерть.
Горжусь своим отцом, который всегда своим примером показывал, как надо относиться к жизни, а потом и к смерти.
Горжусь тысячами безымянных героев, которые уходили под зеленые волны украинского чистогана, но уходили, оставаясь верными присяге и долгу. «Врагу не сдается, а продается наш гордый Варяг», - тогда должен был называться материал, который был написан, но не нашел своего издания.
Горжусь, что был с ними знаком, и они растили меня. А я их предал и пошел в отрасль открытости и полной прозрачности.
При этом, создавая Колледж прессы и телевидения, а потом телеканал ТАК ТV, радио, проект «Медиа сити Николаев» - мы это делали в память о наших закрытых родителях. Они выиграли свое соревнование. Они ушли непобежденными.
Мы же закладываем совсем другую концепцию Николаева в 21 веке. Он не должен и не имеет права оставаться умирающей индустриальной деревней. Он может и должен стать информационной столицей. Это символ памяти. Памяти перед нашей корабельной династией, которую мы так и не продолжили. Но любовь к Николаеву не предадим никогда. Головченки всегда считали Николаев лучшим, и каждый сделал свой вклад в его развитие. Приходит очередь и наша. Но для этого важно повторить уроки Отца.
Работа превыше всего!
Фактически, культ работы и служения долгу. Служение и долг! Эти слова он никогда не произносил, но своим отношением всегда заражал окружающих . От него никогда не было слышно ропота на судьбу. Даже тогда, когда мастера и инженеры открыто обсуждали и осуждали подходы, что «работяга» получает больше, чем выпускник НКИ и человек с высшим образованием. Он заставлял авианосцы жить! Никто из конструкторов не знал, как оживает их изделие или чертёж. Они просто рисовали и очень наплевательски относились к колоссальным усилиям ЧСЗ или в простонародье «черноморцев» по реальному созданию Заказа. А для него это были настоящие ожившие изделия. Он к ним относился, как к своим детищам. Он гордился каждым. И очень болезненно относился к рекламациям. В режиме секретности каждый из производственников знал только свой узкий сегмент или часть работы. И только Отец представлял себе, как работает заказ в целом.
Отношение к ошибкам.
Как только стихали бравурные марши и застолья, продолжалась настоящая работа. Всегда каждую «ошибку» в работе многотысячного коллектива поручали искать ему. Военные спрашивают или не довольны –«Евгеньевич» один был в состоянии найти ответ: «Почему?». Никогда не кричал на рабочих и не повышал голоса на равных. Поэтому очень часто за глаза рабочие называли его «Кутузов». Наверное, это тоже оценка умения великого главнокомандующего не создавать нервозности и криков, а давать в нужное время очень важные концептуальные ответы на вопрос: «А что делать?». И это давало возможность вовремя и в срок решить самые большие проблемы. А их при кооперационных связях на уровне 10 000 решить было очень не легко. И это без компьютеров, без мобильной связи... Горжусь ими - титанами кораблестроения.
Управленцы ласково ворчали «Адмирал Нельсон»! Это значило, что он со своими заказами не проиграл ни одного «сражения». Он был удивительным адмиралом. Всегда умел ладить с руководством. Просто не настаивая и не подчёркивая своего превосходства. Удивительное качество тогда. Советское судостроение все было построено на мате и крике. Мне досталось хорошее наследие, но я ему очень не умело учусь. Кому-то это казалось слабостью, а я сегодняшний оцениваю это наивысшим проявлением силы. Никогда ни на кого не жаловался. Ему никогда никто не мешал. Он старался понять расстановку узлов, агрегатов, конструктив и попытаться найти решение, которое будет наименее болезненным для всех. Чужие ошибки он воспринимал, как факт. И просто умело использовал сложившуюся ситуацию для поиска нового решения.
Отношение к рабочим!
Рабочих Александр Евгеньевич ценил своей особой любовью. Была у него группа настоящих супер профессионалов, с которыми он всегда брался за решение самых сложных задач. Он всегда уделял им внимание и находил время. Он помогал им получать квартиры, устраивал детей в сад и школу, выбивал путёвки на отдых в санаторий. Это все никогда он не делал для себя и своей семьи. Ему было всегда не удобно: «А что подумают люди?». Он всегда жил так, чтобы люди не подумали, что он «урвал» себе побольше благодаря работе. Он заботился о том, чтобы они могли качественно и в срок выполнять работу. Свою работу. А от этого зависела жизнь и судьба Заказа. От успеха работы над Заказом, зависела судьба любимого Завода и города.
Любимый Завод.
Отец и бабушка Завод любили беззаветно. Они никогда не воровали на своих должностях. И даже не представляли себе, что это возможно. Они всегда тянули на завод новые технологии, новые изобретения и внедряли очень успешно. Они строили и создавали. Они не умели и никогда не научились «торговать совестью», собственностью Завода. Третье и четвёртое поколение судостроителей не могли представить свою жизнь вне завода. Поэтому их мировоззрение формировало и наше отношение к жизни. Мы умеем развивать и создавать, и не умеем воровать. Этот урок Отца, наверное, самый важный, которому он научил меня и брата, никогда не произнеся ни одного слова на эту тему. Они так жили! Собственным примером. Если дача - то такая, как у всех. Если квартира - то на общих основаниях. Если надо помочь городу, то это святое. Никогда ни одной просьбы города Завод не оставлял без внимания. Это принцип семьи Головченко, великой кораблестроительной династии. Антонина Головченко вместе с великим Ганькевичем построили две третьих города Николаева и никогда себе.
Отношение со своей мамой!
 |
| Антонина Головченко |
Бабушка Антонина Афанасьевна Головченко была в нашей жизни всегда. Она была «мамой» для своих рабочих и для завода. Она не просто задавала тон, она всегда служила примером служения. А это важно было и для нас.
У нас в семье был культ Антонины Головченко. Не просто бабушки, а менеджера, управленца, общественного деятеля, Судостроителя и человека,служившего людям. Культ? Да. Только особого уважения. Никогда не слышал, чтобы они между собой ссорились или не понимали друг друга. Иногда не видевшись месяцами по причине сдачи Заказов, они могли, увидевшись, сразу уйти в обсуждение производственных вопросов. Их всегда 24 часа в сутки интересовал завод: как он дышит, как он работает, что мешает. Никогда соплей и эмоций о разлуках, о том, что дети или внуки выросли. Мы все были частью большой и общей задачи. Нашёл своё место - становись в строй. Не нашёл себе места - никто не уговаривает и не убеждает. Просто неудовлетворённо смотрит. Они с удивлением услышали о том, что я хочу стать журналистом. На их взгляд, это были люди бесполезные на производстве. А каждый, кто был бесполезным, - на них просто не тратили время и усилия. Они не нужны работе, они не будут развиваться вместе с Заводом.
Культ НКИ в семье был всегда
Поэтому никто даже и не думал, что может быть альтернативный путь,кроме поступления в НКИ и работы на ЧСЗ. И поэтому в семье, которая такой путь указывала для всех, даже не знакомых, наш путь был уже определён. Мои робкие замечания, что я, как и Слава, стану журналистом, не обсуждались. Нет,он никогда не пробовал убеждать поступить в НКИ. Это была настоящая Николаевская традиция. Хочешь быть успешным - значит в НКИ. Никто бы даже и не понял Головченко, который поступает куда- либо. А тут новые технологии появились - компьютеры . Надо осваивать в семье самое новое. Но тогда появилась практика «решать вопрос поступлення», а это для отца был вопрос космический. Головченко, не просто стоявшие у истоков техникума, а потом и Института, не могли осознать, что это за «новая тема» наших учёных. Они пропустили , когда НКИ от поиска лучших перешел к поиску нужных... При этом, нужных для Завода они оценивали по деловым или профессиональным качествам, а тогда научились нужных отбирать за деньги. И даже для семьи Головченко, создавших половину материально технической базы, исключение не сделали. Гонорары для математиков, готовивших меня к экзаменам, зашкаливали все мыслимые и принятые тогда оценки труда. Наши даже не думали о том, что за их спиной создали такую индустрию... Но я благодарен нашей науке, потому что в последний момент , когда все необходимые денежки были уплачены, оказалось, что нужен ещё БАК. Я передал просьбу отцу о баке. Он удивлённо поднял бровь, вопросительно: «Какой ещё бак?». Обычный металлический бак для полива. Тогда, в период тотального дефицита, такие баки для полива клепали на заводе умельцы. Не официально. Это было привычно для всех, кроме отца.
Я помню, как незадолго до этого мама спорила с отцом о том, что нам на дачу нужен новый бак, а отец сказал, что ничего на заводе сейчас брать не будет. И можно старый изнутри обработать и покрасить. И Слава, потому что постарше, попал, как исполнитель этого плана. Старый бак восстановили и покрасили. И это для нас.
А тут эти... хотят новый металлический бак на свою дачу? Никакого бака!!! - он как всегда сдержал свой гнев и впервые в моем присутствии отец высказался по–взрослому, куда они должны пойти!
За всю жизнь единственный раз. Он верил, что по-прежнему существует нормальная кадровая политика. Что судостроению нужны новые талантливые инженеры. А мы тогда хотели освоить новые горизонты семьи Головченко - автоматизированные комплексы и компьютерные системы. Отец верил, что это важно. И хотел в своём последнем воспитаннике увидеть будущее манёвров для большого судостроения.
Но Константин Кошкин эту специальность создавал не для развития судостроения , а для повышения конкурса на «модную специальность».
Поэтому не только деньги за репетиторство нужны были, а ещё и бак на дачу! Вот цена, угробившая будущее судостроения. Отец верил, что так не могут поступить с сыном и внуком Головченко. Он ведь знал, что уровень знаний математики у меня был блестящим, а ещё Медаль, а значит один экзамен и поступление. Но новая система сбоя не дала. Нет бака - нет результата! Он пошёл к Кондратьеву. Они вместе ходили к Романовскому. Этот поход они никогда не вспоминали. Отец вернулся темнее тучи. И подвёл черту молчанием. Он впервые не мог ничего предложить. Он не знал, как действовать в новых экономических условиях.
До сих пор я не знаю о чем, они говорили со своими друзьями по институту. Ведь все они были одного поколения, которому старшее поколение передало эстафету. На следующий день отец сказал: «С такими подходами у них будущего нет! Нельзя за сало отбирать людей в нашу профессию!». Но потом подумал и очень горестно произнёс, но уже тихо, как будто испугавшись своих мыслей: «Нет, это будущего нет не у них, а у нас!».
Они вместе потом долго и шепотом говорили с бабушкой. Отец, наверное, высказывал свои опасения о такой работе с кадрами. Этот «металический бак на дачу»! Вот он, символ бесполезного образования. Теоретики вместо специалистов. Не знаю, пришло ли время для таких откровенных уроков? Но это жизнь. Я сегодняшний понимаю, что мы, Головченко, тогда совершили ошибку. Ошибку, потому что отошли от будущего судостроения. Отец ничего не говорил, но очень переживал, что не передал эстафету. Великая династия корабелов Головченко прерывалась. Он мог и должен был быть более безжалостный. Но он - великий Отец! Он не проронил ни слова! Сохранил спокойствие и тогда, когда мама сказала ему, что не поступив в НКИ, я пошёл уже работать в молодёжную газету. Он только спросил: «Света, а что скажут люди? Они же могут подумать, что у нас нет денег и поэтому он пошёл работать?». Мама тихо украдкой плакала , а отец ничего не говорил . Просто вовсе. И даже потом...
Моя зарплата была выше в 2 раза, чем у выпускника НКИ. Это снова не укладывалось в голове отца. Как эти никому не нужные люди могут получать такие деньги? А ещё пайки и спецобслуживание…
Отношение производственников к журналистам и до сих пор не изменилось. Поэтому для них еще один урок Отца.
Журналисты все же нужны!
Только увидев развал Завода, обратился отец с просьбой написать материал. Я тогда был уже корреспондентом «Вечернего Николаева», поэтому мы провели целую спецоперацию по оформлению пропуска на Завод. Отец понимал, что журналистов почему то не пускают. Поэтому формально я шел к нему, как обычно. Я не был на Заводе несколько лет и мы молча шли по знакомым улочкам. Там, где кипела жизнь, все затихло. Трава, собаки, запустение. Это был уже не тот завод , которым мы гордились. Мы молча шли,постоянно оглядываясь. Шли быстро. Он выбрал маршрут сам и показывал наиболее болевые точки. Наверное, осознавая, что все надо сделать очень быстро. Я впервые не узнавал и Завод , и отца. Он больше не был уверенным в их мощи и величии. Он понимал, что есть проблема. Но не сказал ни слова. Он просто выбрал маршрут. На скорости мы вышли за проходную. И тут я нахамил: «Только папа, я тебе материал до публикации не покажу!», - утвердительно и безапелляционно. Это была моя такая маленькая месть за непризнание и неверие. Я понял, что у Завода проблема. И если отец позвал меня, то это фактически катастрофа . Я тогда написал материал «Монстр, который сел в лужу». В эпитетах я расписал проблему ЧСЗ и попробовал предупредить город о том, что кризис гиганта судостроения завтра окажется проблемой и города, и страны. Но тогда для меня было важно, чтобы на мое мнение никто не давил. И отец не давил и не вмешивался. Мы с ним никогда не обсуждали этот материал. Хотя в день выхода был доволен и даже отправил за газетой в киоск. С этого дня и до последних дней всегда покупал «Вечерний Николаев». До этого у нас не принято было покупать газеты в киоске. Ихобязательно выписывали, но не верили ... А это высшая степень признания - купить газету. Нынешний сегодня понимаю, что зря тогда не показал материал . Он мог бы стать глубже и качественнее. Спасибо, отец, за урок ! Его я осознал только сегодня. И тогда спасибо за то, что ценил и уважал мою свободу и право на свободу слова! В Николаеве это была невозможная роскошь! Ты своим уважением дал возможность это попробовать и осознать! Вот именно эта свобода слова была положена в основу подготовки кадров в Колледже прессы и телевидения. Мы никогда не делились своими планами с отцом. Хотя мы понимали, что тогда именно ЧСЗ определял и заказывал всю музыку в городе. Мы не могли. Мы со Славой просто, наверное, хотели доказать Вам с бабушкой, что мы сможем! И вы молчали. Хотя понимаем, как выговаривали вам люди. Как кричали Винники и ... Но вы дали нам сделать результат. Мы знаем, что вы все видите оттуда. Верю, что с Юрием Ивановичем Макаровым даже на кладбище рядом , а значит проводите оперативки. Там же и великий любимый мэр, который тоже всегда был любимцем. Сегодня вы, наверняка, вместе стараетесь нам помочь! Но все это я узнал или узнаю из рассказов его товарищей. Они никогда не говорили об этом при жизни. А сегодня он продолжает учить ... Учить своей жизнью и отношением к работе!
Спасибо, Отец!
Спасибо, Папа!
Хотя таких добрых эмоциональных слов я не говорил ему при жизни. Мы были всегда антиподами. Общительный, постоянно куда-то спешивший, бегущий, летящий Сын. И спокойный, уверенный в себе, размеренный и уравновешенный Отец!
Прости меня за все, Папа!
Спасибо за уроки !
Глеб Головченко
Немає коментарів:
Дописати коментар