В местном Управлении труда и социальной защиты населения получила “бумажку” подтверждающую мой статус. Оформила пособие на “адресную помощь для переселенцев” - компенсацию съема жилья.
От знакомой узнала, что можно официально трудоустроиться и получать пособие для трудоспособного населения. Решила уточнить этот вопрос в местном управлении.
На мою просьбу о назначении пособия инспектор округлила глаза, сказала, что такой практики нет и вообще не о чем говорить без конкретных фамилий, мол от кого такая информация поступила. В общем, выпроводили меня без особых разъяснений.
Пришла на работу в расстроенных чувствах. Решила звонить в областной департамент в Одессу и выяснить положены эти выплаты или нет.
Звонила на протяжении двух дней. Меня переадресовывали на разные номера. Некоторые номера уже не обслуживаются или не отвечают. В итоге, на третий день дозвонилась, но весь отдел занимавшийся вопросами переселенцев был уволен, так что консультацию я получила от начальницы отдела (по вопросам инвалидов, ветеранов войны и предоставления льгот). Она консультировалась с уполномоченным лицом от Кабинета Министров по социальной политике по моему вопросу.
Я была зла и расстроена. Я никак не могла понять, почему надо потратить столько времени, сил и средств, чтобы выяснить один вопрос.
Почему качество предоставляемых услуг социальной структуры работающей по единой схеме, отличаются регион от региона?”
По программе Евросоюза для журналистов ”Голос місцевих ЗМІ”познакомилась с практикой работы в Полтавской области с внутренне-перемещенными лицами. Небо и земля. Город Горишни Плавни. Центр социальной службы для семьи, детей и молодёжи тамошнего горсовета оказался более компетентнее южан. Полтавщина конечно ближе к Донбассу и там переселенцы появились раньше, их больше, но качество обслуживания от этого не страдает. Так Юля, которая живёт в этом городе два года, после переезда из Попасной, помнит до сих пор кастрюлю свежего борща, которая ожидала ее семью с тремя детьми в первый час их жизни на новом месте.
За время беседы с Засельской Еленой Александровной, директором местного Центра мы узнали больше информации о предусмотренных льготах для переселенцев и наборе услуг этого центра, чем на юге за два года жизни. Конечно, это связано с личностью самого человека, выполняющего административно-бюрократическую работу, но как объяснить тысячам внутренне-перемещённых лиц разницу качества предоставления услуг.
Елена Александровна рассказала, как они справлялись и продолжают это делать, с большим потоком людей. Кроме переселенцев они обслуживают по прежнему десяток категорий местного населения. Штат Центра в четыре человека от наплыва новых 500 семей не изменился. Как всегда в последние 2 года на выручку пришли граждане-волонтёры, которые помогают во многих вещах, от распределения “гуманитарки” до психологической помощи нуждающимся.
Хваленные горячие телефонные линии, которые запустили в областных центрах для переселенцев, на самом деле обернулись “перепасовыванием” вопросов нуждающихся территориальным органам соцзащиты. И вместо облегчения участи и реагирования на ситуацию на деле случилась волокита.
Так один из нас жарким летом 2014-го обратился на правительственную горячую линию для выяснения вопроса: куда эвакуироваться из Луганска?
Отклик пришёл через месяц, когда мы самостоятельно уехали за 1000 км от зоны АТО. Был ещё прецедент обращения уже по вопросу задержки выплат в Одесской области адресной помощи для переселенцев. Через пару недель пришёл ответ-отписка, мол ждите деньги!
Одним словом: гора крупнейшего министерства социальной политики родила жутко не эффективную систему адресной помощи внутренне перемещённым лицам. А их по государственной статистике около 1млн 750 тыс человек. Государственные и региональные межведомственные штабы больше декларируют помощь гражданам, чем её предоставляют. Низовые структуры в городах и районах сталкиваясь с болью и горем конкретных людей пытаются в меру своих полномочий решать проблемы, но их арсенал узок. Появилась мода создавать колцентры на западные гранты, но они реально создают лишь дополнительные “круги” в процессе и не ускоряют решения, а оставляют бюрократический след. В тоже время эта информация лишь влияет на статистику, а не исправляет психо-эмоциональную обстановку среди ВПЛ. В штате же линейных служб в районах так и не появились практические психологи.
Мало того, с 2014-го года повсеместно терминированы “фахівці соціальної роботи(фср), которые до войны должны были знать все семьи своей округи. Точнее, национальный исполнительный орган любезно предложил “передать” на финансирование эту работу органам местного самоуправления. Если в благополучном Комсомольске, где профицит бюджета, не нашлось пару десятков миллионов на социальных работников, то что говорит о территориях где дефицит местных бюджетов. Кому от этой “перестановки” финансирования стало легче? Министерство-монстр не стало само сокращаться, а любезно “передоверило” это мэриям и райрадам. И это во время войны, когда вопросов по социальной работе и помощи стало вдесятеро больше?
История Виктории, которая переехала из Свердловска Луганской области с двумя детьми, показывает пример социальной адаптации на новой месте. Несмотря на количество потерь, которые она пережила за два года: потеря жилья и привычной жизни, смерть отца и брата. Эмоции и боль она “лечит” тяжелым повседневным трудом в бизнесе.
В экс-комсомольске она встретила хороших людей и теплый прием горожан. Ее поразила та забота, которую проявили местные жители с первого дня приезда ее семьи в город. Поиск работы закончился положительным опытом. Она устроилась в ателье, проработав там некоторое время хозяйка предложила ей стать самостоятельным частным предпринимателем и работать на себя. Сегодня Виктория рада, что оказалась в этом городе, ее ателье успешно обслуживает местных жителей. Она купила новое оборудование и продолжает развивать бизнес.
По прежнему рассматривать внутренне-перемещённых как обузу местным бюджетам несправедливо. Государственные службы, нацелены именно на опеку(!) населения совершенное не учитывают факта что на некоторых территориях бывшие донецкие, луганские становятся единственными инвесторами. За ними “приходят” деньги бюджетной помощи. Они тратят свои сбережения на покупку и аренду жилья. И что особенно радует: включают деловую и креативную активность. Но чиновникам это не очень интересно. Они и дальше готовы “сопровождать адресную помощь” переселенцам, даже не оказывая психологических консультаций людям попавшим в экстремальные жизненные ситуации.
За два года “мытарств” переселенцев по Украине государственные службы не предложили механизмов покупки нового жилья, трудоустройства. В том же экс-Комсомольске выходцы с Донбасса было организовались в общественную организацию, для оказания друг-другу помощи. Но лидер узурпировал власть и здесь. Народ разочаровался и разбежался из такой “организации”.
Бюджет помощи только переселенным Донецкой и Луганской областях составляет ежемесячно около 1 млрд. гривен. Кто добровольно откажется “сопровождать” такие деньги?
Ирина Коваленко, Вячеслав Головченко.
Прочитав эту и еще несколько статей на эту тему, остается надеятся на то,что если сотрудничество общественности с властью не принесет изменений в качестве жизни не только граждан оказавшихся в тяжелых жизненных условиях ,но и других слоев населения, то возможно качественные изменения произойдут после того, как активные общественники займут управленческие должности в государстве. Ведь они, роясь в проблемах общества, досконально изучают природу конфликтов, чего не питаются делать особы уполномоченные на их решения.
ВідповістиВидалити