Абстракція - наше всьо!

Вчора при надзвичайній концентрації місцевих політиків та політтехнологів у Миколаєві в галереї на Спаській,45  відкрилась персональна виставка Олега Колбанова "ТЕНИ И ДЕРЕВЬЯ".

Погляд на його творчість нижче виклала мистецтвознавець Олександра Філоненко. Читайте - йдіть та дивиться.

Я лично знакома с творчеством Олега Колбанова с 1999 года, когда в Муниципальном выставочном зале (тогда зале Фонда культуры) проходила выставка группы «Паровоз», а я была студенткой четвертого курса факультета искусствоведения ЮСИ КСУ, и мне нужно было

написать статью о выставке в качестве учебного задания. Тогда я впервые узнала, что в Николаеве есть художник-абстракционист (с 2000 года художник живет в Киеве). Вернее, почти абстракционист. Ибо как сейчас, так и тогда, Колбанов, часто подсказывая еще и названиями работ, все же оставляет на своих полотнах определенные визуальные зацепки, дающие возможность констатировать, что ЧТО-ТО все-таки изображено, это не просто цветовые пятна.

 Ведь для большинства зрителей крайне необходимо разгадывать визуальные ребусы. Хотя всегда так умилительно выглядят люди, тщащиеся высмотреть хоть что-то в хаосе цветовых пятен, чтобы с облегчением произнести фразу типа «о, это похоже на бабочку! а тут на домик!» Эта стратегия поиска предметности в заведомо беспредметном выглядит порой почти инстинктивной и говорит о какой-то бессознательной боязни не понять, и сделать непонятное понятным через это забавное проговаривание. Однако, когда перед вами абстрактная живопись, то лучше замолчать – она, в свое время, была специально изобретена, чтобы люди перестали вербализовать изображенное, пересказывать видимое. Здесь видимое нужно переживать, а не постигать. Такая живопись рассчитана на то, чтобы вызвать эмоциональный, а не интеллектуальный отклик.

Но Колбанов очень гуманный абстракционист, все-таки идущий навстречу своему жаждущему предметности зрителю, хотя у многих фигуративно ориентированных реципиентов его экспрессивные полотна вызывают спонтанное декларирование «и я так могу!». Не можете. Уж поверьте, хорошая абстрактная живопись – вещь чрезвычайно сложная и тонкая. Дай вам краски и холст, и у большинства вместо «и я так могу», выйдет чудовищная грязь и мазня, если, конечно, вы не ребенок – у детей с абстрактной живописью как раз все в порядке. В этом смысле заявление «мой трехлетний сын тоже так рисует» вполне легитимно, а вот у вас так совсем не получится – ни так, как у сына, ни как у художника. Мне лично приходилось сталкиваться с удивлением и даже отчаянием, когда взрослый и даже рисующий человек обнаруживает, что он неспособен на абстрактное творчество, что это для него чрезвычайно сложно или вообще невозможно. И художники, многие их которых вынуждены были, в свое время, рисовать куб, шар, натюрморты и голову Давида, часто потом тратят огромное время и усилия на высвобождение стихии абстрактного живописания и возвращению к чистоте сугубо цветового восприятия. 

Представляемая же выставка (первая персональная в нашей галерее и, если верить списку выставок, предоставленному художником, вообще его первая персональная выставка в Николаеве) как раз и является ярким примером гуманного колбановского (почти) абстракционизма. Фактически, это пленэрные работы, на многих из них изображены различные уголки села Осокорки в разное время года и суток с вполне угадывающимися объектами сельской жизни. Это для тех, кому надо всенепременно ЧТО-ТО видеть. 

Кому это все же необязательно, те могут насладиться почти матиссовским, ярким, но гармоничным колоритом, строящимся на приятных глазу насыщенных цветовых сочетаниях, и экспрессивностью письма. Если необходим ярлык (большинству он тоже чрезвычайно нужен), то это абстрактный экспрессионизм (с элементами фигуративной живописи, если хотите). Компромисс между абстрактным и фигуративным кроется и в самом названии выставки – «Деревья и тени». Предмет изображения, вроде, и обозначен, но, с другой стороны, – это, как все, пожалуй, согласятся, достаточно «абстрактные» и «экспрессивные» природные объекты/явления. Так что Колбанов замечательнейшим образом остается верен себе. Но, в отличие от его старой живописи, – той, что я знала в 1999 году, теперь в его работах присутствует атмосфера умиротворения и даже благодати, что снова отсылает нас к Матиссу и его знаменитому представлению об искусстве как удобном кресле для отдыха.

Александра Филоненко, искусствовед

ПРИ ПОДДЕРЖКЕ ФИРМЫ «КРЕДО»